Вместо предисловия

...Девушка прижалась спиной к стенке грота, протянула руки к костру и повела рассказ, с первой же фразы приведший нас в крайнее смятение. С каждым словом Машеньки перед нами раскрывалась иная жизнь, полная невероятных событий и удивительных открытий. Далекая и, казалось, давно забытая жизнь наших предков неожиданно приблизилась к нам настолько близко, что можно было коснуться ее, вдохнуть воздуха той дальней эпохи, а наша Машенька, удивительная и прекрасная, разделившая с нами все тяготы таежной жизни, казалась нам инопланетянкой. Никак не верилось, что вот эта, сидящая напротив нас девушка с огромными прекрасными глазами - представитель древнего, затерянного во времени мира, а та долина Радости, откуда и пришла к нам Машенька, существует на самом деле, и наша жизнь с этих минут начинает вступать в совсем иную стадию, полную загадок, испытаний и тяжелейшего выбора, что придется сделать каждому из нас...

 

Фрагмент 1

КНИГА ПЕРВАЯ

ДЕВУШКА ИЗ ДОЛИНЫ РАДОСТИ

 

ПРОЛОГ

 

            Она шла по тропе.

Мы уже третьи сутки сидели на берегу Узы, ждали летную погоду, чтобы улететь в Узтару. Наш катамаран ждал своего времени, чтобы прокатить нас по таежной, порожистой реке. Но полетов не было, «аннушки» скучали возле аэрополя, и мы изводились бездельем.

Девушка шла по тропе, держа в руках авоську с банкой молока. Роста она была среднего, фигурка была обычная, улыбка простая, незазывная.

Юрка среагировал мгновенно:

-         Почем молочко, красавица?

Девушка остановилась, посмотрела на Юрку, улыбнулась ему и, свернув с тропы, подошла к костру.

-         У вас гитара, потому за пять песен молоко ваше.

Мы тут же подвинулись, девушка села на краешек бревна, и мы воодушевленно забренчали по струнам.

Солнце садилось все ниже.

И тут капитан сделал то, чему мы впоследствии никак не могли найти объяснения. Человек совершенно скромный, Олег, по нашему мнению, никак не мог совершить того, что далее последовало.

-      Вам холодно. Вы не смогли бы зайти в нашу палатку, я Вам подыщу что-нибудь теплое?

Девушка тут же встала и пошла за Олегом в палатку.

Потом мы у костра опять пили спирт из пробки, пели, жевали сухари и смеялись словно дети, получившие удивительный подарок.

Мы уже чувствовали, нет, знали, что Маша пойдет с нами в тайгу.

 

Глава I. Вверх.

 

ОЖИДАНИЕ

 

            Олег проснулся первым, растолкал нас и приказал собираться, потому что небо волшебным образом расчистилось. Хотя горы были окутаны легкой дымкой, но ожидалась летная погода, и нужно было успеть к самолету на Узтару.

АДРЕСА ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГ И.ИСТОМИНА liist.by.ru или istomin-knigi.narod.ru

            Девушки не было. Костер же был аккуратно затушен и засыпан землей. От вчерашнего беспорядка не осталось и следа, посуда была помыта, костер залит, вокруг палатки подметено.

            Мы укладывали рюкзаки, а память то и дело возвращала нас к ночи, удивительная радость и легкость переполняли душу. Не было обычной в эти моменты бестолковой суеты, сборы шли деловито и споро.

            Постепенно грусть стала заполнять наши сердца. То и дело поднималась чья-нибудь голова, осматривая берег реки.

            Мы ждали нашу Машу.

            В этой девушке было что-то такое, что вызывало в нас радость. Ее мягкий голос, ее руки, ласковые и быстрые, ее тихий грудной смех украсили ночь таким светом добра и счастья, что забыть это было невозможно.

            Конечно, мы шли в тайгу не только «за  туманом», но и затем, чтобы отдохнуть от суеты, надышаться тайгой, послушать тишину. Только шум реки, звон ручьев и никаких голосов, бестолковых разговоров. Сражение с порогами, конечно же, должно было быть, не отлеживаться же на берегу, на то мы и мужчины. Женщин заведомо не приглашали.

В тайге они нам были ни к чему.

            Но встреча с Машей...

 

УЛЕТАЕМ

 

            Посадочная суета отодвинула на задний план нашу тоску о девушке.

Мы кидали в самолет свое туристское барахло. Гремели алюминиевые рамы для катамарана, глухо ухали падающие рюкзаки. Тут же, у трапа, шли по рукам пробки со спиртом, прощания, обещания встретиться или списаться с ребятами из других групп.

На вопрос капитана группы из Саратова, сколько у нас в экипаже человек, Олег неожиданно заявил, что пятеро, но штурман что-то задерживается, возможно, догонит следующим рейсом. Мы переглянулись, вдруг почувствовав, как какая-то тяжесть сползает с наших плеч. Вдруг мы увидели и синее небо, и дальние горы, и взлетную полосу. Все вдруг заулыбались.

Но время шло, уже экипаж «аннушки» показался из-за угла аэровокзала, а наш «неукомплектованный» состав все ждал своего «штурмана».

-      Ладно, пошли.

Олег еще раз оглянулся, и лицо его замерло.

Мы посмотрели туда же и увидели Машу. Она бежала по траве аэрополя к нам, махая зажатой в руке косынкой. Тощий рюкзак неудобно болтался на плечах, но девушка не обращала на него внимание.

Капитан Саратовской группы поднял брови:

-      Это ваш штурман?

Не обращая на него внимания, Олег соскочил на землю, вырвал у запыхавшегося «штурмана» рюкзак и подсадил девушку в салон.

            От волнения мы окаменели лицами.

            Внутри каждого из нас кипело и штормило, но грохот и невозможность разговаривать в самолете спасли нас от острот попутчиков и от самих себя.

            Маша сидела, прижимаясь к Олегу, но каждому из нас хотелось быть рядом с ней, обнимать ее, беречь от самолетного дискомфорта.

            «Аннушка» тряслась на небесных ухабах, унося нас в таежные дебри, так любимые нами и так ожидаемые весь год, пока мы чахли и страдали в своих городских «работах», стараясь служить и услужать, терпеть унижения и наказания. Мы готовы были работать по две смены, мирно сносить бестолковую власть начальства, зажимать сердце, терпя семейные свары. И все затем, чтобы летом хоть на месяц вырваться туда, где только река, костер, туман и мудрый покой тайги.

Но в этот раз с нами будет женщина. С нами будет Маша.

После посадки, на прощание, капитан Саратовцев в спину нам покрутил пальцем у виска и отвернулся, точно зная, что мы пропащие люди и с нами все кончено.

 

НЕУЖЕЛИ ЭТО МЫ?

 

            Самолет приземлился, разгрузился, взлетел, нырнул за гору, и мы остались одни.

Нас ждала обычная таежная работа. Нужно успеть до вечера найти место для лагеря, наготовить дров, поставить палатку, сварить ужин, чтобы с утра начать штурм трех перевалов, за которыми нас ждала горная река Батыр-ама, которая повезет нас на себе по речным ухабам, попутно поливая ледяной водой, а вечером мурлыча нам свои таежные напевы, пока мы будем наслаждаться харюзиной жарехой.

Но первое, с чем мы столкнулись в этот раз, было то, что Маша решительно отогнала нас от бивака, утверждая, что здесь она справится сама, а наше дело готовить топливо.

Ну, что ж, взяв топор и пилу, мы двинули в чащобу. Работа по валке сухостоя, распиливания его на куски и перетаскивания к костру заняла немало времени.

Попутно мы с удивлением наблюдали, как место лагеря волшебно изменялось.

Палатка, будто сама, встала как раз там, где мы и хотели. Кострище было обложено камнями, а над ним была поставлена невиданная нами ранее конструкция из жердей, мгновенно принятая нами как шедевр бивачного искусства. Котлы висели на длинных удобных подвесках, подвешенных к перекладине, привязанной к стойкам чуть выше головы. На перекладину же сбоку были навалены жерди, на которых напитывались теплом костра наши спальники.

 

Фрагмент 2

 

Дворец «У ВОДОПАДА»

 

            До вечера время еще оставалось, и мы решили дойти до Байгырского водопада.

            Теперь под килем у нас были только волны, ласково покачивая нас на себе и окатывая нежными ледяными каплями.

            Разноцветные камни пролетали внизу, мелкие облачка на синем небе и изумрудная тайга, как бы извиняясь за недавнюю Батырскую грубость, стыдливо скользили мимо.

            Неожиданно, спустя какое-то время, среди умиротворяющей тишины, прерываемой только всплеском волн, мы услышали звук работающего трактора.

Распаханных полей не наблюдалось, потому мы в быстром темпе рванули к берегу.

И вовремя!

За поворотом река резко ускорялась под горку и сваливалась в огромную дыру.

Когда мы подошли поближе, то звук трактора сменился на грозный рев. Вода срывалась вниз, грохоча по выступам, а грозный ее рев, как из трубы, рвался вверх.

После мыса нам бы осталось жить меньше минуты.

Обнос грозил обернуться тяжелейшим испытанием. Но не хотелось терять на него день, и мы решились. В быстром темпе собрали рюкзаки, а катамаран и амуницию оставили до завтра.

Обход оказался не слишком сложным, но в конце нас ждал невероятный сюрприз.

Олег рванул вперед, приказав нам не торопиться, потому как он хочет, мол, поискать место получше.

Мы согласились, ибо дни были богатыми на события, и мы хотели хорошенько отдохнуть.

            Не спеша, пройдя около километра, мы услышали свист. Олег нашел место и звал нас к себе. Маша пошла вперед, ориентируясь на свист, но мелкий кустарник закрывал тропу и все, что было впереди.

            Наконец мы услышали совсем недалеко голос Олега. Он был где-то за кустами, но мы никак не могли его найти. Маша рыскала по сторонам, но Олега нигде не было. Мы кричали и звали его, а вместо этого слышали совсем рядом: «Идите вперед и увидите»!

            Вдруг мы услышали Машин вскрик: «Боже мой!»

            Кусты кончились, и мы оказались...

Представьте: за многие тысячи лет вода вымыла в скалах огромный стакан, метров сорок глубиной и полсотни метров в диаметре; половина дна его была усыпана камешником и топляком; вторая половина была красивейшей заводью, в которую из огромной дыры в скале вылетал двадцатиметровый водопад.

А рядом с водопадом (!) красовался огромный грот, в котором мог бы устроиться на ночлег, например, взвод солдат!

Олега мы еле разглядели – на дне стакана маленький муравей копошился возле миниатюрного костерка.
ОБ УСЛОВИЯХ ПРИОБРЕТЕНИЯ ПОЛНОЙ КНИГИ ЧИТАЙТЕ ВНИЗУ

Но голос его звучал совсем рядом! Звук поднимался вверх, не меняя громкости!

Мы ему орали, как нам спуститься вниз, а он совершенно нормальным голосом, будто стоял в шаге от нас, отвечал, что тропа идет вниз по спирали.

Еще больше нас удивила Маша. Она так хохотала, так радовалась, так скакала по тропе, будто всю жизнь ждала встречи с этим чудом природы! И опять мы услышали знакомую фразу:

- Я дома!

            Мы спустились вниз и оказались в удивительном месте, какого нет ни в одном уголке мира.

            Сережка уже летел к заводи, на ходу разматывая спиннинг. Первый же заброс с тремя мушками принес трех огромных харюзей. Рыбы в заводи было немеряно!

            Расположившись в гроте, мы запалили по всей длине входа костер, благо топляка было море, тем самым надежно отгородившись от ночного холода.

            Радость Маши была неописуемой! Она бегала по берегу, кидала в воду камушки, свистела птичкам и, не переставая, пела.

            Весь вечер мы праздновали! Все: и спасработы, и баня, и победа в борьбе со стеной, и прохождение Батыр-амы, и наше открытие этого удивительного места - было отмечено пробками под нескончаемые тосты.

            Рядом ворчал водопад, дым тепловой стеной поднимался вверх, скользя по сводам грота, а мы возлегали на коврах мелкого топляка и болтали без умолку. Харюзиные скелеты сверкали увесистыми горками, животы слегка потрескивали, ложки стояли в крепчайшем чае, махра потрескивала в самокрутках и трубках.

            И тут Юрка, скорее всего даже и не почувствовав до конца ценность содеянного, спросил:

-         Машенька, а где твой дом?

 

МАШИН РАССКАЗ. ЧАСТЬ 1.

 

Девушка посмотрела на Юрика, потом на каждого из нас и спросила:

-         А сколько нам осталось до финиша?

-         Примерно неделю. – Олег вопросительно поднял брови.

-         Порогов больше не будет? – Маша показала руками, как ее вертело на реке.

-         Нет, таких уже не будет. Воды уже много, но на волнах еще покачает.

-         Тогда я расскажу вам, откуда я и зачем пошла с вами. А то до разлуки могу и не успеть.

Странно, но почему-то  я разволновался. Возникло ощущение, что мы сейчас прикоснемся к чему-то таинственному и непонятному. Маша и так нас завораживала своей необычностью, а теперь, когда мы ее все же уговорили прервать обет молчания, мне почудилось, что ей стоило большого труда решиться на откровения.

Парни тоже, как и я, воззрились на девушку, их пронизывали чувства сродни моим.

Мы расположились вокруг рассказчицы, и Маша начала говорить.

            «Примерно четыреста лет тому назад пять семей, жителей Архангельских земель, решили уйти в дальние земли искать счастья. В те времена поморы уже ходили по северным морям и привозили домой рассказы, будто бы услышанные ими от заполярных племен, о местах, где зимой так же тепло как летом. Там и деревья растут невиданные, и звери живут незнаемые».

            Столь необычное начало в таком необычном месте, среди ночной тайги, в гроте, где за стенкой глухо бубнил  водопад, подействовало на нас так сильно, что мы внимали голосу девушки, затаив дыхание. А она смотрела сквозь дым костра и вела рассказ не спеша, как бы намекая на то, что придется узнать много такого, что принесет нам  удивительное впечатление.

            «На Руси было неспокойно, и свободолюбивым людям, какими были мои предки, хотелось уйти туда, куда не дотянутся государевы указы, где можно было жить так, как бог на душу положит.

            Иного пути в дальние земли не было, кроме как водного. На трех карбасах, взяв с собой продовольствия на месяцы вперед, уложив нехитрый скарб, ранней весной вышли они в море, направив свой путь на восток. Пуще всего хранили они семена злаков, чтобы на новых землях развернуть свое хозяйство.

            Двигаясь по картам поморов, они за лето сумели заплыть за Уральскую границу. Ближе к зиме стали разведывать земли у моря, надеясь найти те`плицы. Так они называли места, где предполагали найти места, не занятые снегом. Не найдя их, люди стали на зимовку. Зима случилась лютая, но не она мучила путников. Их настигла болезнь, не знаемая ими ранее. Стали умирать дети, потом болезнь добралась до старших. Спасли их северные люди, они гнали оленей и увидели необычное стойбище. Олений жир и пареная хвоя помогли спасти оставшихся людей. Болезнь эта зовется цынга».

            Я вдруг вспомнил наш зимний поход на северный Урал, вспомнил жуткий пронизывающий северик, летящий в лицо сорванный им лед, кошмарные беспредельные ночи, и мне враз стало холодно. Представил людей в заметенных неприспособленных к северным зимам жилищах, детей, корчащихся от  холода и болезней, и мне стало жутко.

            «В писаниях отцов сказывается, какой тяжелой была первая зима в тундре. Многому их научили северные люди, которые живут там испокон веков и другой жизни не знают. Но никто из них не слыхал о теплых землях. Оленьи пастбища у них были до огромной реки Йленья, дальше жил другой северный народ. Может быть этому народу было известно про теплые земли, но, однако, уже давно не были у них и не говорили об этом. Уже настолько умеют жить в зиме, что иной жизни и не ищут».

 

            Маша, видно было, будто сама переживала те события, о каких говорила. Она тоже как и мы закуталась в свитер и подбросила дров в огонь.

            Костер освещал своды нашего убежища, тени колыхались на стенах, одна из ярких звезд заглядывала через расщелину к нам под свод, будто удивляясь, что за причина не дает сна странным пришельцам.

Маша продолжала.

«Второе лето люди также посвятили поиску теплой земли, но ее не было. Никто из северных людей не знал про те`плицы. Дорога была настолько трудная, что смерть всегда ходила рядом. Хорошо, что к тому времени мужчины научились охотиться на морских животных, научились ловить рыбу, вызнали про съедобные растения, иначе бы путникам было бы не выжить в тех суровых краях. Но никто никогда не роптал на тяжелую долю, которую они сами выбрали себе. Вопреки всему они верили, что найдут землю, что часто виделась им в снах.

Зимовка прошла не так тяжело, как прошлая, но все же силы были неравны, и еще несколько человек были похоронены в мерзлой тундре. Люди уже совсем были похожи на северных людей, только большие глаза выдавали в них русичей.

Слух про них разошелся по тундре, те племена, что встречались им по пути, давали им оленей и мясо в дорогу, проводники вели их от стойбища к стойбищу.

Третьим летом вышли к Йленье. Из более чем полусотни человек, начавших движение к теплым землям, осталось менее двадцати. Кое-кто стал поговаривать о том, что пора обживаться здесь, в этих суровых местах, потому как впереди опять может оказаться только тундра и более ничего.

Неожиданно к ним вышел северный человек, который услышал от других, что ищут эти люди. Он рассказал, как слышал от деда, будто вверх по Йленье тот видел горный хребет, где в одном месте кружились стаи неизвестных птиц…
ОБ УСЛОВИЯХ ПРИОБРЕТЕНИЯ ПОЛНОЙ КНИГИ ЧИТАЙТЕ ВНИЗУ

 

ФРАГМЕНТ 3

 

КНИГА ВТОРАЯ

 

ПУТЬ В ДОЛИНУ

 

ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

 

            Байкал!

            Мы сидим на песочке у самой воды, подложив под себя корематы[1]. Песок влажный, сглаженный недавним волнами, на глазах подсыхает и парит, согретый утренними солнечными лучами.  Оно уже довольно высоко поднялось над Хамар-Дабаном и  светит прямо в глаза на фоне беспредельного голубого неба. Туман еще парит кое-где над озером, но его становится все меньше, что предсказывает хороший (казалось бы!) день.

            Полосатые бурундуки тоже говорят об этом, радостно бегая по сучьям и насвистывая свои песенки, перенятые у местных пернатых.

Байкал лежит перед нами, умиротворенный и благостный. Даже не верится, что вчера вечером волны выбрасывались на песок, как будто хотели покинуть родную стихию и навечно поселиться на берегу.

Вокруг нас стоит фантастический сосновый лес. Деревья, а это на самом деле так, парят в воздухе. Кажется, они двигаются вдоль озера, ковыляя по песку на своих корявых ногах. Шторма раз за разом вымывали из-под них почву, но хвойные таежницы не сдавались, хоть и смотрелись очень даже необычно на своих корнях-ходулях. Даже те из них, что высохли в тяжкой борьбе за выживание, все равно, подобно огромным серым паукам, упорно шагают по берегу. Все живое стремится жить, невзирая на беды.

            Олег привычно, наизусть, сворачивал «козью ногу» и смотрел вдаль, привычно решая свои капитанские задачи по маршрутным проблемам. Его черная роскошная борода слегка приоткрывала смуглое, четко отточенное лицо и темные умные глаза.

            Сергей, владелец жидкой, но гордо торчащей бороденки, строгал прутик, пытаясь создать из него удобную мешалку для котелка. Глаза цвета песка цепко схватывали все происходящее вокруг, но сейчас его более всего интересовали довольно приземленные задачи, касающиеся в основном состояния нашего лагеря и содержания рюкзаков.

            Юрка изучал ходульные сосны, ползая по корням и раскачивая стволы. Природа создала его неугомонным и хлопотливым, но поскупилась на окончательную доводку, потому многое из того, что он делал, оказывалось незавершенным в самом зародыше исполнения.

Взобравшись на самую высокую ходулю, он принял боевую стойку и крикнул:

-         Мария, я готов, фотай меня!

Девушка, увидев худосочного Рэмбо, зашлась в хохоте. На фоне могучего дерева Юрка смотрелся настолько никудышно, что удержаться от смеха было невозможно. Маша навела фотоаппарат на позирующего Юрку, но от смеха ноги у нее подкосились, и она повалилась на песок, оставив парня без надежды оказаться на обложке «Плейбоя».

...Девушка встретила нас на Иркутском вокзале, и мы уже второй день опять находимся в том состоянии неистовой восторженности и любви, что испытали несколько лет назад, когда впервые встретили это чудесное создание. Девушка была все такая же уютная и прекрасная, как в то счастливое лето, когда мы ее впервые увидели...

-         Машутка, не порть пленку на этого дистрофика, заварика-ка лучше своего чайку!

Мне и самому было не в тягость заварить чаек, но у меня всегда получалось гнусное пойло, даже не смотря на то, что ложка в нем стояла запросто. А Маша добавляла какие-то свои корешки, от чего обычный чай превращался в ароматный и необыкновенный по вкусу нектар.

С той же радостью, с какой она выполняла все, чем бы ни занималась, Машутка почерпнула байкальской водицы и подвесила котелок над костром. Потом с криком - Ребятки, а не пора ли искупаться! – она скинула остатки одежды и с разбегу нырнула  в воду.

Я не знаю, что испытали в эти минуты мои сопалатники, но у меня дрожь прошла по спине. Сегодня утром я хотел почистить зубы, но, набрав в рот байкальской водички, почувствовал как мои зубы стали крошиться от холода. Какой там купаться?

А вот Юрка не испугался! Он отбросил свои семейные  в цветочек трусы в сторону и, разбежавшись... резко затормозил у самой воды. В последний миг инстинкт успел ему шепнуть, что в Байкале все мужские причендалы могут вмиг покрыться наледью и отвалиться, превратив мужика в существо неопределенного пола.

Уж тут-то вредная девчонка начала хохотать так, что идущий где-то далеко в тумане теплоход, вопросительно отозвался сиплым гудком, а нерпы, еще утром с любопытством барражировавшие возле нас, в ужасе умчались к противоположному, тихому и спокойному бурятскому берегу.

Машутка плескалась так весело и зазывно, будто это было не холодное сибирское озеро, а ванна, наполненная горячей радоновой водой!

-         Ну, смелей! Прыгайте! Расцелую каждого, кто войдет в воду хотя бы по пояс!

Ну, уж нет! Мы как-то раз по примеру девушки нырнули за ней в реку, так потом только благодаря «хирургическому» вмешательству нашей обольстительницы удалось приклеить обратно все то, чем мы, как мужчины гордились до купания.

            Сережка медленно подошел к воде, почерпнул ладонью несколько капель воды, помочил ими подмышки и заорал:

-         Манька, вылазь немедленно, а то завучу пожалуюсь!

Разбойница в ответ брызнула в парня водой, от чего тот дико заорал и, забыв об осторожности, кинулся в воду удовлетворять жажду мести. Конечно, он всеми частями организма мгновенно испытал жуткий дискомфорт, потому сразу понял, что чем сильнее будет прижимать к себе неисправимую проказницу, тем меньше оказывалось брызг и, как это ни странно, становилось теплее.

АДРЕСА ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГ И.ИСТОМИНА LIIST.BY.RU или istomin-knigi.narod.ru

Юрка на пределе героизма кинулся на помощь, чем вызвал и в нас приступ мужской солидарности. Мы с Олегом совершенно безрассудно ринулись в воду, но оказалось, что все не так жутко, как нам казалось - водичка на песчаном мелководье ощутимо прогрелась, потому вершить правосудие над резвящейся в озере хулиганкой можно было без всяких ограничений. Наши голые тела, в прозрачной воде укороченные чуть ли не вдвое, сверкали на солнце и белели в воде, но заметно было, что цветовые оттенки кожи становились все ближе к фиолетовой части спектра.

Подхватив девушку на руки, мы вылетели из воды и, завершая судебный процесс, стали зарывать ее в песок.

Хитрюганка и тут выкрутилась. – Чай убежал! – И в то мгновение, когда мы  в  испуге воззрились на святой для нас напиток, выскочила из наших рук и опять кинулась в воду.

Повторить подвиг, сами понимаете, всегда трудно, потому мы приняли более мудрое решение – стали цепью перед водой и начали медленно смывать со своих тел песок, дожидаясь, когда афродита запросит о пощаде.

Но Машиози, разгадав наш замысел, поплыла вдоль берега к скалам, где мы никак не могли ее поймать, не влезая в ненавистную нам воду.

Фигурка нашей любимицы как бы струилась над донными валунами, солнечный свет в кристально чистой воде придавал ей обворожительный притягивающий цвет, горы на той стороне  озера с добродушной улыбкой взирали на проказницу, что, несомненно, возбудило нас и побудило на...

В общем, мы решили, что глоток чая в этой ситуации нам не повредит. Тем более, что мы еще даже и не обсуждали всего того, то мы испытали и пережили в последние годы и дни.

 

ПРЕДЫСТОРИЯ

 

            А до того, как мы попали на Байкал, происходило следующее.

            Несколько лет назад во время очередного водного сплава по таежным рекам мы случайно встретили и приняли в свою команду девушку по имени Мария. Откуда и как она появилась на нашем пути, читайте в первой части, но тогда нам казалось, что на следующий год мы обязательно двинемся в новое путешествие, прихватив с собой полюбившуюся нам с первой встречи девушку.

 

ФРАГМЕНТ 4

 

СНЕЖНОЕ МЕСИВО

 

 На очередном привале мы поняли, что пора мазать лица медвежьим жиром. Усилившийся морозный ветер резал лицо, по низу пролетала снежная поземка. Женщины кутали ребятишек, затягивали капюшоны, мазали их мордашки жиром и увещевали укрываться попонами.

Не раз добрым словом попомнив девчонок, удлинивших нам раструбы капюшонов, я вдруг с очевидностью понял, что начинается пурга. Поняли это и другие. До ближайшей избушки было еще далеко, защиты от пронизывающего ледяного ветра не было никакой, потому скорость движения резко возросла.

Движение воздуха усиливалось. Уже не были видны горы, но на болоте резкие порывы ветра еще не были заполнены снегом, и в раструбы своих меховых капюшонов мы еще видели тот островок, где, по словам Фини, стояла избушка.

Сава показал рукой влево, в наветренную сторону, я глянул – оттуда летела на нас белая стена! Мы еще успели привязать нарты к одинокому дереву и закрыть собой ребятишек, как снежный шквал со всей силы налетел на наш маленький и одинокий на этом болоте лагерь.

Вокруг резко потемнело. Я глянул на Финю и Саву и удивился, что мужики, укрыв собой женщин и детей, держались совершенно спокойно. Финя, заметив мой взгляд, махнул рукой, мол, ерунда – и не такое видали! Успокоился и я, тут же подумав, что к пурге мы готовы, в общем-то, неплохо, лишь бы шквал не достиг такой силы, что смог бы раскидать нарты.

Первый злой порыв ветра немного стих, и Сава махнул рукой вперед, из чего мы поняли, что надо двигаться. Снег все так же летел и кружил возле людей, но сил ему, чтобы сдвинуть тяжелые нарты все же не хватало, потому мы с трудом, но продвигались вперед.

Мы прошли еще не менее полукилометра, как вдруг Финя остановился и стал крутить головой. Похоже, он сомневался, правильно ли мы идем. На самом деле, деревьев с засечками не наблюдалось, плотность снега возросла настолько, что увидеть что-либо в этой серой круговерти было невозможно.

Мужик по вполне очевидной причине – окончательно боясь потерять направление – не решался двигаться вперед, и все тоже стояли, не зная, что предпринять. Мы сдвинули капюшоны, и стали обсуждать создавшуюся ситуацию.

- Надо все равно как-то двигаться, ветер может усилиться, - предлагал Прол.

- Может, идти, как шли – поперек ветра? – Юрка, казалось, нашел верное решение.

- Опасно, ветер мог сменить направление, я ж не просто так потерял дорогу, – Финя скривил занесенное снегом лицо. – Да и разведку опасно проводить, можно разбежаться, хотя я чую, что изба где-то недалеко

Темнота, как назло, сгущалась, а окончательное решение так и не было выработано.

- Маша! – Сергей выпалил имя своей жены так, словно на него снизошло озарение. И тут же бросился к нартам, где женщины укрывали от ветра детей.

Поможет ли нам Мария, или нет, мы не знали, но что-то делать надо было.

Девушка появилась, держа моток бечевы в руках.

- Ты зачем же, детина, так глубоко под мешок веревку засунул? – крикнула она Фине. - Еле достала! Мы с Финей и Савой идем вперед, ты, Прол, привяжи веревку к нартам, намотай ее на руку и жди. Как только почувствуешь резкие рывки, дерни тоже два раза и, не выпуская веревку из рук, веди людей к нам.

Троица скрылась в снеговерти.

Женщины, закрывавшие собой детей, расположились за санями и были почти заметены пургой. Оленка, Варя и Евдокия тоже помогали, прикрывая телами. В этом снежном сугробе женщины прижимали к себе ребятишек, шептали им успокаивающие слова, а мы, стоя рядом с Пролом, ждали.

Бечеву рвал ветер. Прол с отчаянной надеждой тянул на себя намотанную на руку петлю, не без страха опасаясь не почувствовать рывки от ушедших вперед разведчиков.

- Два рывка! – Прол вскочил и стал дергать бечеву на себя. – Поднимайте женщин, выходим!

Мы тянули нарты, – вот тут я первый раз по достоинству оценил преимущества камусных лыж! – а женщины шли, ухватившись за сани, другой рукой крепко сжимая детские ручонки.

Прол шел, вытянув руку вперед, видимо, мужики с того конца выбирали веревку на себя. Видимость по-прежнему была почти нулевая, ребятишек сдувало ветром, они падали, вскакивали и снова семенили рядом с матерями. Наши подружки шагали рядом с ними, готовясь подхватить ребят в случае, если ветер все же оторвет детей от своих мамок.

Вскоре из снежного мрака появились три уже дорогие нам фигуры. Оказывается, они все же нашли дерево с засекой, привязали к нему бечевку и подали нам сигнал.

- Да мы бы и сами, без Марии, нашли бы, - бахвалился Финя, хотя Сава, как казалось, ласково прижимал к себе девушку, давая понять, что главным героем был все же не Финя.

 Мы остались отдыхать, а троица снова ушла в пургу.

Все повторилось в том же порядке, как и в первый раз – мы снова шли за бечевой, как сказочный Иван за клубком. Прол старался идти быстро, чтобы разогреть идущих сзади, но все равно женщины и ребятишки продрогли.

И все же мы добрались до избы!

Она стояла почти на краю острова с заветренной стороны редкого леса, стоявшего на этом утлом кусочке твердой земли. Вместо режущей глаза пурги здесь хозяйничал вихрь, но сила ветра значительно поубавилась.

Вскоре в буржуйке загудел огонь. Дрова лежали тут же, под нарами в избе, из которых пара охапок были привязаны к стене, чтобы быть посуше. За окнами бесновалась непогодь, а здесь женщины уже накрывали на стол, раскладывая снедь.

- Ну, попали мы! – Прол повертел головой. - То медведь, то пурга. Эх, а кабы не изба? – Он глянул в темное окно. – А кабы не Маша?

- Слышь, Мария, а ну-ка расскажи, как ты дорогу-то нашла? Ведь не видать было ни зги? – Юрка повернул к девушке свое покарябанное лицо и уставился на нее восторженными глазами.

- Правда, Маш, как это у тебя получается? – Моя Оленка тоже смотрела на девушку так, будто впервые ее видела. – Хотя я тоже как-будто видела этот домик в темноте, но никогда бы не решилась вести за собой людей.

- Вижу и все. Ни лес, ни остров не вижу, а вот домик вижу, даже могу рассказать, как он выглядит. – Маша улыбнулась. - Раньше я сомневалась, а теперь даже не сомневаюсь, что иду туда, куда надо. А вот объяснить, как это у меня получается, не могу.

- Ну и ладно. Главное, что видишь. Теперь и я в это поверил. – Финя ласково погладил Машу по голове, и продолжил, - ну, как там наши робятенки? Ничего не отморозили?

- Робята-то ничего, а вот у женушки твоей пальцы на ноге, похоже, померзли, да и у меня руки побаливают, - ответила Стеша, жена Прола.

- Давайте-ка, девушки, смажьте, где надо, себя и детей медвежьим жиром, он махом все вылечит, да будем спать налаживаться. Завтра еще неизвестно, что нам преподнесет тайга.

Спали вповалку, потому как изба была рассчитана на меньшее число людей.

…Перед сном я подумал – а как же ходили здесь ходоки в те времена, когда избушек тут и в помине не было? Где они спасались от леденящей метели? Как они без ружей шли, ожидая, что в любой момент на них может выскочить бурый хозяин тайги? Меня разобрала жуть и одновременно какая-то гордость за них, будто я уже был одним из их соплеменников.

Впрочем, так оно, похоже, и было. Это лето, а особенно этот поход, настолько породнили меня с радостинцами, что прежняя моя жизнь казалась уже очень далекой и будто бы даже и не существовавшей вовсе…

Оленка прижималась ко мне, не убирая руку с моей груди, будто до сих пор боялась, что ветер унесет ее от меня.

 

НАС ЖДУТ

 

Метель бесновалась всю ночь и весь следующий день, будто бы получила приказ неведомых сил закрыть для нас путь в долину Радости.

Никто, в общем-то, и не переживал по этому поводу, понимая, что надо дать природе порезвиться.

Вместе с природой резвился и наш «квазимодо» - Юрка. До сих пор его физиономия выглядела так, что… в общем, Дуся не советовала ему смотреться в зеркало: «Спать с перепугу не будешь, красавчик!». Да он и сам особо не тянулся к зеркалу, защищаясь фразой, что настоящий мужчина вызывает уважение хотя бы потому, что он не похож на обезьяну.

Когда он начинал перепалку со своей Доней, то удержаться от смеха было невозможно. Ребятишки, те просто ухахатывались!
ОБ УСЛОВИЯХ ПРИОБРЕТЕНИЯ ПОЛНОЙ КНИГИ ЧИТАЙТЕ ВНИЗУ

Все начиналось обычно с простенького вопроса Юрки, обращенного к даме сердца своего. Вот и в этот раз, копаясь в своем мешке, он озабоченно выпрямился и спросил:

- Донюшка, ты, случаем, не видела, куда я девал свою зубную щетку?

Дуся мгновенно приняла боевую стойку.

- Опять ты за свое? Ты ж сам сказал, что будешь чистить зубы только чесноком, как и мы, чтоб болячки отпугивать?

- Любимая моя, так то ж в Усть-Наре было, там этот сногсшибающий переработанный организмом аромат ветерком сдувало, а здесь, в условиях замкнутого пространства… сама понимаешь…

- И что?

- Я придумал, как сделать, чтобы одной щеткой чистить зубы всем здесь присутствующим, включая и тебя, Дульсинею мою ненаглядную!

Народ, чувствуя, что начинается потеха, отрывался от своих дел и вступал в игру.

- Дядя Юра, а что ты придумал, расскажи? – Ксанька уже заранее начинала хихикать и ерзать на месте.

И тут Юрка расцветал!

- Эге-ге! Да я сто способов знаю. Например, первый из них: я привязываю к потолку шнур, к нему камень, к камню свою зубную щетку и отвожу камень в сторону. В это время вы все выстраиваетесь в ряд, разеваете рты, выставляете зубы, я отпускаю камень и – вжик, вжик! – зубы ваши блестят, как у якута задница!

Пока народ валяется от смеха, Юрка успевает выдать еще один способ поголовной чистки зубов.

- Есть второй способ, не оставляющий следов на голове: я привязываю щетку к дверному косяку, а вы, перед тем как выбежать «по малому», а тем более, «по большому», намыливаете зубы, разеваете рот и, пробегая мимо щетки, на ходу чистите свои провонявшие чесноком клыки! И себе хорошо, и другим приятно! Как тебе, Дусенька, мое ноу-хау?

Девушка, вытирая выступившие от смеха слеза, выдает:

- Уговорил, будем нухавать по первому способу, только камень буду раскачивать я, а первым будешь стоять ты. Чище зубов, чем у тебя,  мы вряд ли увидим, только собирать их придется по всей избе!

Люди не менее получаса ничего не могут делать от смеха, снова и снова представляя, как Дуся булыжником вышибает выставившему свои зубы Юрке, а ребятишкам придумывать другие способы чистки зубов одной щеткой хватает на полдня.

Мы знали эту Юркину шутку, но в этот раз она была исполнена под гримасы его нынешнего, мягко скажем, лица, потому приобрела новые краски…

…К вечеру второго дня буря, наконец, угомонилась.

Мы с Оленкой вышли на улицу и… звезды упали к нашим ногам! В свете Луны  серебряными искрами сверкал снег, а над нами, прибитый к небу большими сверкающими гвоздиками, висел черный громадный небесный купол.

Девушка зачарованно таращилась в небо.

- Смотри, как вьюга вычистила воздух, ни одного облачка нет! Егорушка, а ты, наверное, все про звезды знаешь? Расскажи!

- Оленушка, дорогая, я знаю много легенд про звезды, но они все чужие, не наши. А о том, что наука знает о звездах, тебе еще рано понимать. Тем более, что, скорее всего, там, в Долине звезд будет не видно. Но я тебе обещаю, что как только вернемся в Нару, я тебе все-все на небе покажу и многое расскажу.

- А если не вернемся?

- Ну, как это не вернемся, хоть в гости да будем наезжать, ведь там твоя родина… Пойдем-ка в дом, там Юрка, наверное, новую байку рассказывает, да и простывать тебе ни к чему.

На самом деле, мороз резко усилился, как это обычно и бывает после непогоды…

Утром наш караван пошел дальше.

Стоял настолько сильный мороз, что казалось, будто пар, вылетавший клубами  изо рта, мгновенно замерзал и падал на снег. Женщины и дети укутались так, что только глазенки сверкали из-под капюшонов, а бороды мужиков выбелил осевший на них иней.

- Не останавливайтесь, отдохнем в избе! – Финя все также шел впереди, ведя караван к избушке, но держал умеренную скорость, чтобы дети, которых ссадили с саней, согревались в движении, поспевая за нами.

- Ты смотри, как нас тайга мытарит! – Удивлялся Сава. – Видать, мстит за хозяина, которого мы прихлопнули. Но тут уж он сам виноват, хотя… и Федосий, думаю, чего-то упустил, раз и сам погиб и бурого не убил. Вот из-за этого вся катавасия и происходит… Но ничего, уже немного осталось. Если нас радостинцы встренут, то мы в Долину мигом добежим.

- А как они узнают, что мы идем? – Серьезный и допытливый Кеша, как всегда, решил все прояснить до конца.

- Так они же видят нас сверху! Мы ж на этом болоте – как мухи на блюде. Точно знаю, что уже ждут нас, поди, и домик у горы протопили.

Ночевали мы снова в избушке. К нашей радости на столе мы увидели записку – первую весточку от радостинцев.

Явно женским почерком было написано следующее:

«Ждем вас. Возле горы вас встренут. Там будут Прокл и Гордей. Оне вас приведут к нам. Веда тоже ждет».

А внизу детской рукой была сделана маленькая приписка, до слез взволновавшая Машу:

«Маменька приходи скорее. Веда».

- Сереженька, моя Веда написала! Как же я о ней соскучилась!

 

ФРАГМЕНТ 5

 

Утром, если мы правильно определили время, наш поход продолжился. Мужики запалили факелы и по едва заметным пометкам на стенах уверенно повели нас к выходу из лабиринта. Пришлось еще немало пройти, прежде чем впереди появился слабый свет.

Выход из пещеры был таким же, как и вход, - обычным провалом в горной породе, но здесь нам пришлось поработать – дыру уже завалило снегом. Выбравшись на белый свет, щурясь от яркого солнца, мы были ошарашены красотой, открывшейся перед нами: с одной стороны были сплошные горы - и Ленская долина с другой. Снежные тучи разошлись, солнце заливало окружающую панораму, а впереди…

… а впереди было огромное сплошное облако!

- Вот это наша Долина Радости и есть! – Маша указывала варежкой как раз на этот туман.

Спускались в Долину мы тоже трудно и долго, но то, что происходило с нами при этом трудно передать словами!

Становилось все теплее. Двигаясь в сплошном облаке, мы постепенно начали улавливать новые запахи; потом кое-кто из нас начал сбрасывать шубы; люди уже не шли, а бежали. Довольно натоптанная тропа петляла, и вскоре мы начали различать то, что было внизу…

…а внизу была – зеленая трава!